...
По следам поста о книгах. Что-то припекло меня от описания книжки Анны Старобинец "Посмотри на него"
Я читать книгу не буду, мне претит тема. В аннотации поднят вопрос, который, я считаю вообще не должен стоять.
Ожидание ребенка обычно связано с надеждами и радостными хлопотами. Но если у малыша несовместимый с жизнью диагноз, все иначе. Матери предстоит решить, прервать или доносить такую беременность, — и пройти тяжелый путь, какой бы выбор она ни сделала. Как вести себя женщине, чтобы горе не сломило ее? Как быть ее семье? И что могут сделать для них врачи и общество?
Чтоб не попасть в серию "Не читал, но осуждаю" я про книгу говорит не буду.
Я прочла интервью с автором.интервью с Анной Старобинец
И появилось еще большее чувство омерзения от автора. Настолько откровенная спекуляция случившимся от автора, что просто поразительно как так можно, настолько лживо представлена медицинская сторона вопроса... (15-19 неделя какие поздние сроки, нормально делаю аборты по мед показаниям).
Как авторица сравнивает нежизнеспособный плод с плодом с синдромом дауна.
Какой бред она говорит о самой системе взаимодействия в клиниках.
Читаешь её высказывания и хочешь бежать из страны и никогда не возвращаться.
Не всё у нас гладко, не всё прелестно и мило. Но давайте честно, ведь и в Германию она поехала за деньги, в двух странах ей отказали, как и в России, но она не в обиде. Это ж не российские врачи ей отказали. А наши варвары и коновалы, ни тебе психолога, ни комнаты прощания. Заплати она в частной клинике в России и было бы ей "гуманно и цивилизованно"

И оставлю пару рецензий на книжку, чтоб понимать, что не мне одной мерзко.
Елена Одинокова
читать дальше
Надеюсь, Анна Старобинец не увидит эту рецензию, поскольку она совсем неэтичная. Это написано не для автора, а для читательниц. Чтение рецензии будет таким же неприятным, как и чтение этой книги.

Долго мне не хотелось об этом писать – понятно, чужое горе, автор пережил глубокую депрессию в результате патологической беременности и недавно потерял мужа, я глубоко соболезную этой утрате. Но, возможно, если бы автор не хотел критики, он бы не стал номинироваться на Нацбест.

Скажу сразу: эта книга социально опасна, поскольку в ней утверждается, что плод – это человек, а аборт, следовательно, – это убийство. Эта книга, давя на психику читательниц, может лишить их права сознательного выбора, послужить причиной депрессии, невроза. Считаю своим долгом написать об этом. Ни одна нормальная феминистка не одобрит идеи, которые высказывает Старобинец.

Мне всегда казалось аксиомой, что менталитет русских и немцев различается. Русские более искренне демонстрируют свои чувства: если они сопереживают, то всем сердцем, если нет – они не будут врать, что их это сильно волнует. Немцы сопереживают по инструкции, а то как бы чего не вышло. У них там любят подавать в суд по любому поводу, так что медперсонал обязан вести себя максимально этично по отношению к пациентам. Это не значит, что им действительно близка трагедия каждого пациента, которого они видят первый раз в жизни. Если бы врач любой национальности в полную силу переживал из-за каждого пациента, он сошел бы с ума.

Русским врачам не платят за повышенную этичность. Отечественные медики – это люди, которые работают фактически «за спасибо» (пусть и не всегда хорошо, но жизни спасают, как могут, даже если вместо бригады скорой помощи – водитель и врач). Автор мечтает наказать этих равнодушных/ бесчеловечных мерзавцев за то, что называли ее плод плодом, а не ребенком, не проявляли сочувствия в особо нежной форме и предлагали аборт. Русские медики – дерьмо, заграничные медики, те самые, которые за деньги, – это лучшие медики. Знакомая позиция?

Автор ошибочно полагает, что эта книга вызовет сочувствие, но вызывает она лишь ненависть к журналистам – тем самым, которые про «какой ужас творится в сельских больницах». Да, мы живем в России, где плод, к счастью, все еще считается плодом, несмотря на вопли пролайферов и церковников. И где аборт – это все еще выбор женщины. Любая пролайферская пропаганда, пусть даже в виде книги о самоотверженной борьбе за выживание плода, то есть ребенка, ставит под угрозу тысячи жизней женщин в будущем.

Любой медик знает, что при патологиях, несовместимых с жизнью, прерывание беременности – это наилучший выход. Причем «еще родишь» – это на самом деле хорошо, потому что менее удачливые, чем Старобинец, обычно входят в категорию «уже не родишь» или «умрешь». А то, считает ли беременная этот плод человеком или эмбрионом, медика волновать не должно. Но зачем же говорить о «черствости врачей» и вовлекать в эту историю как можно больше народу? Зачем требовать «исправления системы»? Врачи вовремя выявили проблему и предложили наиболее разумное, с их точки зрения, решение, а устроило ли оно пациентку – это не проблема Минздрава. Люди просто выполняют свою работу, гинеколог не обязан совмещать обязанности психолога, социального работника, правозащитника и священника.

Современные женщины, к сожалению, склонны окутывать беременность каким-то романтически- героическим ореолом, но критик всегда считал, что единственная цель беременности – это здоровое потомство, а не гордость собой, умиление годовасиками, ношение слингов, яжемать и пр. В те годы, когда за границей не было роскошных платных клиник, широко использовалась пословица: «Бог дал – Бог взял».

Разумеется, болезнь ребенка вызывает сильную депрессию у любой матери. Но не каждая мать начинает при этом обвинять «систему» и «черствых людей». Мне приходилось видеть множество женщин с патологиями беременности (приходилось мне наблюдать и случай Старобинец, когда применяли тот самый мифепристон), мне приходилось видеть рыдающих женщин сразу после аборта, но эти женщины никого ни в чем не обвиняли. Видимо, привычка обвинять кого-то в чем- то – чисто журналистская. А если главный враг – природа? Люди умирают каждый день, это такой же нормальный процесс, как естественный отбор. Кем бы ни мнил себя человек, он всегда вынужден подчиняться законам природы. Мы не говорим о поразительном мужестве дореволюционных крестьянок или обычных женщин с отделения патологии беременности. Ведь они не писали и не пишут об этом книги, а нет хайпа – нет проблемы. Мы не говорим о мужестве родителей, которые выхаживают детей, допустим, с синдромом кошачьего крика или полностью парализованных. Но я всегда, видя таких детей, думаю: «Зачем вы, героические детолюбцы, обрекли на вечное страдание этого человека?» Самая большая жестокость проистекает от самой большой любви.

Эта книга – о человеке, который считает, что можно на кого-то надавать, кому-то позвонить, где-то потребовать, где-то попросить, кого-то обвинить - и все исправится. Не бывает несчастных случаев, не бывает судьбы, бывает, что ты не позвонил, недодавил, недотребовал, недожаловался. В любой трагедии виновата чья-то «халатность», но ни в коем случае не бездушная природа.

Плохо, когда человек мнит себя центром Вселенной, но еще хуже, когда центром Вселенной себя мнит блоггер, журналист, ведь ему все ОБЯЗАНЫ помогать, сопереживать, а кто не сопереживает, ну, примерно, как я, тот не человек. Кстати, в двух известных мне случаях патологической беременности «черствость» проявляли не врачи, а собственные мужья пациенток, которых неимоверно раздражала возня с нежизнеспособным существом (это не мое выражение, это выражение одного из «счастливых отцов»). Человек – существо социальное, он сочувствует только тогда, когда это не касается его лично и может выставить его в неком героическом свете. Но если чужая беда касается его зоны комфорта – нет, спасибо. Да взять ту же историю с беременной Натальей Сокол – несмотря на сильные морозы, ни один из сочувствующих, в том числе журналистов, не пустил ее к себе, но все обвиняли в черствости друг друга. Никому не нравится, когда у него воруют, но все хотят оказывать помощь людям, особенно если поднялся хайп.

Однако, перейдем к тексту. Первое, что бросается в глаза, – откровенное мимими со своими «барсучатами», зацикленность на себе и ненависть к проклятым «беременюшкам», у которых дети со здоровыми почками. Да-да, автор считает нормой ненавидеть других людей, но требовать от всех любви и уважения к себе… Драка со старухой, которая потребовала надеть бахилы. Потому что героине НАДО, а все остальные – черствые идиоты. Героиню возмущает, что именитый профессор обследует ее перед студентами. Да, для других это обычная практика (и в Германии, кстати, тоже, в том же самом Шарите), но Старобинец утверждает, что у врача «профессиональная деформация», врачу надо было идти в журналисты, они уж точно без «деформаций». Журналист, конечно, понятия не имеет, как обследовать беременных, но у него всегда найдутся тонны сочувствия. Правда, не ко всем и уж точно не к поганым овуляшкам, бомжихам и докторишкам, а только к рукопожатным людям.

Главная вина врачей на данном этапе – в том, что они говорят «вытирайтесь и одевайтесь». Эти проклятые, черствые российские врачи, которые видят пациентку первый раз в жизни и не обязаны устанавливать с ней телепатическую связь в попытке выяснить, как посочувствовать ей и велико ли ее горе. Кстати, от обследования перед студентами можно было и отказаться, это дело добровольное.

Следующий медик оказался слишком занятым, наорал на пациентку, которая требовала сделать повторное УЗИ (а какой смысл делать два УЗИ в один день, кстати?). Правда, потом он как-то помог пациентке, но все равно он сволочь. Потому что он российский врач.

Затем следуют самообвинения, но недолгие. Муж ожидаемо считает, что это не ребенок, а эмбрион. Но Старобинец уверена, что у ребенка уже есть душа. Старобинец не понимает, что вот эти все разговоры о душе, возможно, могут стоить жизни какой-нибудь женщине. Старобинец уверена, что она и ее многочисленные сестры по несчастью думали о своих детях. Скорее, они думали о себе, о своей вине из-за нелепого и опасного убеждения, будто аборт это убийство.

Снова ненависть к беременюшкам, которых врач просит не нервировать. Т. е. беременюшек нервировать можно, нельзя нервировать только беременных журналистов и небыдло. Навязчивая идея социально интеллектуальной сегрегации проходит через всю книгу.

После обследования у «человечного» врача автор принимает решение бороться за жизнь ребенка. Каково это для новорожденного – жить на диализе и ИВЛ, ей в голову, конечно не приходит. Муж не особенно рад, но не решается спорить. Мать утверждает, что «мужчины после такого сбегают» (и она права). Автор злится, что мужа не пускают в консультацию. Да, мужей туда не пускают, и детей тоже, это непреложное правило, но ей НАДО.

Немецкий рукопожатный врач говорит автору примерно то же самое, что и русские, но предлагает пообщаться с психологом. Вот и вся разница. Немецкий неонатолог тоже не говорит ничего хорошего, но ненависти к нему автор не демонстрирует. Автор как-то вежливее относится к просвещенным европейцам. Российские врачи – сволочи, потому что не предложили консультацию психолога. А вот пошел бы автор к психологу – и родил бы здорового ребенка, наверное. Правда, от заграничного психолога автор отказывается, так что критик уже не знает, что и думать. Потом автор соглашается.

Психолог предлагает почитать книгу о том, как справиться с потерей беременности на поздних сроках. В России наверняка полно таких книг. Нет, оказывается, не полно, и вот такую книгу пишет Старобинец.

Нет, извините, эта книга о том, как вогнать себя и окружающих в депрессию, как обратить собственную проблему в беспредел «системы» и бездушных врачей, как лягнуть церковников и женщин без патологий беременности, как лягнуть даже сентиментальных немцев. Я считаю, гораздо полезнее для потерявших детей на поздних сроках было бы почитать откровения т. н. «матерей-сиделок» - возможно, такое чтение оказало бы отрезвляющий эффект.

Как, в России нет групповой терапии? Ужасно. Лейтмотив этой книги – «россиянкам опять что-то недодали, а вот в Европе все есть». Правда, дети с пороками развития умирают и в Европе, но там они как-то лучше, комфортнее умирают. А главное – там не заставляют надевать бахилы, если вы не в реанимации. Т. е. в проклятой Эрэфии мы нарочно не надеваем бахилы и даже доходим до рукоприкладства с медперсоналом, а в Германии извиняемся, если их не надели, хотя это не обязательно. Анна, а вы знали, что немцы ходят по дому в уличной обуви? В гостях – точно ходят, ну и в клинике тоже. Чистота достигается путем ежедневной уборки и мытья прилегающей территории с мылом. И руки после улицы немцы не всегда моют, это просто разница в менталитете.

Автор наконец-то пьет мифепристон. В этот момент я думаю: «Слава Богу!» Но это еще далеко не конец, будет еще много обвинений бездушной отечественной системы здравоохранения, проклятых религиозников и пр. Возникает вопрос, а в чем тут, собственно, был личный героизм? Разве автор находился при смерти из-за патологии беременности? Разве автор знает, что такое преэклампсия, когда блюешь чем-то черным и теряешь сознание? Разве автор выхаживал больного ребенка? Наоборот, автор постарался обеспечить себе максимальный бытовой и психологический комфорт, автора все буквально носили на руках, не то что обычных российских баб. Все остальное – невроз. Заметим вкратце, с неврозом обычных русских баб никто особо не заморачивается, они просто пьют.

Немцы навязчиво предлагают автору взглянуть на своего мертвого бейби. Русские врачи таким не занимаются, возможно, это и хорошо. Возникает вопрос: а зачем, собственно, автор летал в Германию? Мифепристон можно принять и в РФ, критик даже видел, как его принимали, и стоит он не так уж дорого. Автор летал за более этичным обращением? Ну да. Хотя и эта навязчивая этичность автора не совсем устраивает – как же достали эти немцы с их психологическим сюсюканьем…

Доведя себя до невроза, автор посещает за немалые деньги русского психолога, которого тут же объявляет полной дурой и непрофессионалкой. Все следующие – тоже дуры. Разумеется, дуры все, кроме «трудного пациента». Возможно, чтобы вылечиться, просто не нужно вести себя как журналист? Еще у меня появилось убеждение, что автор предвзято относится молодым женщинам, априори считая их идиотками. Вот психолог Александр сразу вызывает доверие, потому что он старый мужик. Хотя говорит он те же банальности, что и предыдущие психологи.

Потом автор едет в Грецию, где наконец-то «понимает, что живет», а критик понимает, что РФ – ужасная страна, где успешным, талантливым, уверенным в себе журналисткам все попросту мешают жить. В РФ одни идиоты и идиотки, врачи-вредители, не такие туалеты, бахилы. Короче, сплошной дурдом.

Там дальше про то, как автор все-таки родил сына, а завершается все серией интервью. Оставим содержание книги, перейдем к вопросам собственно литературы. Написано это прекрасно, безупречно. Будь это романом о женщине с патологией беременности, у меня не появилось бы ни единого вопроса к автору. Можно было бы подумать, что авторская позиция все-таки не совпадает с позицией героини. Но вот эти 100 % документализма и вызывают неприятие. Автор что-то пишет о раздвоении на истеричное и наблюдающее «Я». Но наблюдающее «Я» ничем не лучше первого. Субъективизм – везде. Вокруг одни черствые сволочи. Люди, которые пытаются помочь, тоже сволочи. Тогда зачем эти «раздвоения», если объективности все равно нет и не будет? Разве волнует автора трагедия какой-нибудь верующей матрены с форума, которая лежала в шестиместной палате и причитала, что «убила свое дитя», а потом ушла в запой? Да эта матрена – просто дура, недочеловек. Вот автор – человек.

Наказать всех нерукопожатных! Вот та незатейливая идея, которую доносит до нас автор. Не материнская любовь, которая превозмогает все, – нет, забота о личном комфорте, обвинения окружающих. Автора не сильно интересует, что там чувствуют муж, дочь, мать, друзья, другие родственники. Автор – центр собственной Вселенной. Вселенной, которую, честно говоря, не хочется посещать. Никому не рекомендую эту книгу.

На ЛайвЛибе куча восторженных отзывов, на сайте космо подробнейшим образом разбирают рецензию, которая столь неловко задела автора книге.
На фейсбуке целый скандал www.facebook.com/anja.starobinets/posts/2398076...
А я не могу понять зачем автор врет и спекулирует на ситуации, чтоб поднять продажи?