Лужа
Мы постепенно готовимся, во-первых, к 14 февраля, а во-вторых, к новому миди-макси. Надеюсь, что этот миник подоспел не слишком рано. Начинаю с того, что выражаю мою искреннюю и сердечную благодарность  Зуб@стик за историю и консультацию, отдельное спасибо  marlu за дельные советы. Ну и хочу посвятить историю  Зуб@стик и всем медработникам в ее лице.


Итак, описание: Просто лужа. Просто задний двор. Просто человек в ней. И просто другой шел мимо.
Рейтинг: совсем детский.

ЛужаЛужа была огромной. Она растеклась на добрые две трети внутреннего двора, расползлась по нему неровными краями и даже впитала в себя пару щупалец ручейков, которые стекались к ней из-под просевших грязных сугробов. Лужа была темной, наполненной мутной жидкостью, которая изначально была водой, но сейчас была больше похожа на суспензию из грязи и машинного масла. Это была не романтическая лужа, в которой отражаются звезды, луна или солнце –в зависимости от времени суток, и которую воспевают поэты. Нет, это было нечто из индустриальной постапокалиптики, такое же невнятно-темное, угрюмое и распространяющееся; в эту лужу не рисковали бы заглянуть ни солнце, ни луна, если бы они появились на небе. Увы, небо было похоже на сугробы – такое же свинцовое, просевшее, покрытое клочьями грязных туч под толстым серым слоем облаков. Бесконечной лазурной голубизны видно не было, как и звезд, утихомиривавших душу поэта своим ленивым перемаргиванием. Зато время от времени печальным оброком сыпался мокрый снег, добавляя уныния к общей картине. При этом казалось, что лужа неумолимо собирала дань с небесных светил, впитывая снег, с сугробов, всасывая их белизну и высасывая из них начинку, с осадков, прибавляя их к своему размеру. Собственно говоря, мысль об этом навевало то, как сильно она разлилась буквально за ночь. То ли ее охотничьи инстинкты были тому виной, то ли нездоровое чувство юмора, но она очень непредсказуемо меняла свои границы даже в течение дня, оставляя тем не менее возможность обойти ее посуху. Люди, привычные к ней, избегали печальной участи быть втянутыми в черную дыру лужи. Почти всегда.

Артем Борисович спешил во второй корпус, в котором, помимо стационара, размещалась еще и столовая для сотрудников. Не самая зашибенская, но учитывая тот прискорбный факт, что Артем банально проспал будильник и только и успел, что на ходу выпить толком не растворившегося в теплой воде растворимого кофе, он был готов на любые относительно съедобные продукты. Лучше всего – много, а если еще будет что-нибудь приличное на вынос – вообще отлично. Тем более, что ему предстоял очередной долгий день. Времени было не то, чтобы много, но его должно было хватить.

Самый краткий путь ко второму корпусу лежал через внутренний двор, в котором была лужа. Время от времени начальство спохватывалось, как правило перед очередной проверкой. Унылые дорожники в засаленных когда-то оранжевых спецовках неторопливо заруливали во двор, долго примеривались, долго рядились и после бесконечных перекуров закидывали ее тогда горячим асфальтом, насмешливо дымившимся еще пару минут. Проверяющая комиссия уезжала, не замечая заляпанного свежими асфальтными проплешинами двора, а лужа заново отвоевывала свои позиции с неумолимостью Ктулху. Издеваясь над местными работниками, лужа то уменьшалась в размерах до почти приличного пятнышка по центру, то наоборот, разливалась практически на весь двор, тем более что и канализация и погода ей в этом помогали. Артем не особо обращал на нее внимания, тем более что места ее обойти было достаточно. Но он был всегда настороже, после того как чуть не влетел в нее на полном ходу. Второй раз он не успел остановиться вовремя и вынужден был до конца смены давить в себе чувство болезненной неловкости, отмечая после себя мокрые следы, пренеприятнейшее ощущение, надо сказать. Поэтому отметив ее приближение, Артем поднял глаза, которые до этого держал прикованными к экрану смартфона, присмотрелся и скорым шагом направился к сухим участкам по периметру двора, которые были расположены не самым удобным образом, но сойдет. Он снова уткнулся в смартфон, но что-то показалось ему странным в актуальной картине мира. Артем остановился и поднял голову: лужа все-таки востребовала свою дань человеческих душ.

В добрых двух метрах от края лужи в ней стоял человек. Одетый в темную куртку, темные же джинсы, он стоял, выпрямившись, с напряженными плечами и настороженно вскинутой головой. На его левом боку висела сумка, перекинутая через правое плечо, и в эту сумку он вцепился рукой. Судя по движению правого плеча, он делал правой рукой непонятные жесты. Артем сделал шаг вперед. Жесты, оказалось, были более чем понятными. Он пытался с помощью белой трости определить, где заканчивается вода и начинается суша, увы, безуспешно. Артем стоял и растерянно смотрел на это, на окраине сознания фиксируя изморось, вновь посыпавшуюся с неба, и сырой ветер, упорно забиравшийся под запахнутую, но не застегнутую куртку. А человек, вцепившийся левой рукой в сумку и откинувший голову назад в тщетной попытке еще и на слух определить, как вырваться из западни, упорно, но и растерянно тыкал тросточкой во все более истончавшейся надежде определить, где все-таки эта чертова вода заканчивается. Артем отстраненно подумал, что он не просто будет оставлять мокрые следы, он лужи на полу будет оставлять и хлюпать так, что самой отвязной порнозвезде стыдно станет, и сделал в лужу шаг.

- Здравствуйте, - стараясь звучать как можно спокойнее и ровнее, сказал он. – Я проходил мимо и увидел, что вы случайно забрели в лужу. – Артем сделал еще один осторожный шаг навстречу. – Я решил, что вам может оказаться нужной помощь. Я так понимаю, лужу вы не увидели, то есть, не заметили, - смутившись и почувствовав, как начали краснеть уши, быстро поправился он.

Человек повернул к нему голову. Артем увидел, как губы его дрогнули в усмешке, а брови чуть разъехались от переносицы. С каким-то облегчением он вслушивался в слова Артема.

- Здравствуйте, - неспешным, ровным голосом с искринками надежды отозвался человек. – Увы, увидеть не смог бы в любом случае. Но не заметил, тут вы правы. Задумался чего-то. И совершенно не представляю, откуда она такая большая взялась и куда теперь деваться.

- Если вы позволите мне помочь, я мог бы помочь вам выбраться, то есть показать, как выбраться, то есть помочь, - Артем осекся, запутавшись, смутился еще больше, но сделал очередной шаг навстречу человеку.

- Спасибо, - только и сказал он и протянул левую руку. Артем, бесшумно выдохнув, взялся за нее.

Рука у визави была крупной, сильной, ухоженной, ладони - гладкими, сухими, но не мягкими. Он ухватился за руку Артема, и тот, всегда и не без основания считавший себя сильным, чуть не взвыл, но вовремя опомнился, боясь как-то задеть человека. Медленно повернувшись всем корпусом, человек более осознанно и уверенно проверил тростью, куда ступать. Затем, убедившись, что все безопасно, он переставил ногу и сделал первый шаг.

- Осторожно, здесь, кажется, вымоина. Старый асфальт растворился и канул в бездну, была попытка закидать ее новым, но эта дурацкая лужа даже кирпичи растворяет, по крайней мере мне так кажется, - говорил Артем, надеясь, что звучит шутливо, а сам следил за тем, чтобы осторожно обводить спутника вокруг преград. Тот не халявил, усердно помогал себе тростью. Он склонил голову к левому плечу, прислушиваясь к трепу Артема, и усмехался. Рука его, которой он до этого сжимал руку Артема, еще немного расслабилась, но по-прежнему сжималась вокруг его кисти сильно и как-то отчаянно. Спутник чуть склонился влево, стараясь идти не слишком близко к Артему, но явно был бесконечно тому благодарен за помощь, улыбаясь не только губами, но и морщинами в уголках глаз с характерно неподвижными зрачками.

Артем прокомментировал ту хрень, которая сыплется с неба, и еще больше оживился, когда мужчина в темной куртке не только угукнул, но и головой кивнул. Он остановился на берегу лужи и попытался хотя бы немного вытряхнуть воду из ботинок, а его собеседник просто опустил голову с обреченно-смиренным видом. Артем не мог подобрать подходящих слов, чтобы по возможности более тактично сказать что-нибудь приличествующее, все, что приходило на ум, так или иначе ссылалось на способность видеть.

- У меня в кабинете есть сменная пара, - сказал наконец спутник, явно что-то вспомнив. – Эти можно к батарее поставить. Думается мне, впрочем, что домой все равно в мокрых шлепать придется. Вам-то хоть больше повезло?

- Более чем, - не моргнув глазом, отозвался Артем. Мокасины вроде были, по крайней мере, буквально пару недель назад он натыкался на них под столом. Но в феврале – летняя обувь? Впрочем, до машины дойти хватит. – Давайте я вас провожу, во избежание, так сказать. Куда вам надо?

- В стационар, на третий этаж, - усмехнулся человек. – Меня Николаем зовут.

- Артем, - не задумываясь, отозвался тот и механически протянул руку. Затем посмотрел на нее и торопливо убрал. Но Николай переложил трость в левую руку и вытянул правую в направлении Артема. Тот с облегчением, радостью и благодарностью ее пожал. На сей раз Николай сделал это более обдуманно – осторожно и уважительно. – Ну что, пойдем? – быстро спросил Артем, борясь со смущением и тихой грустной радостью, которые его неожиданно наполнили. Николай кивнул головой и чуть повернул ее. Артем, тихо поругав себя за непонятливость, аккуратно взял его за левую руку.

Они неторопливо шли к корпусу, Артем пытался подавить в себе растерянность. Казалось бы: здоровый, в смысле крупный мужик с таким роскошным чеканным лицом неторопливо идет рядом и доверчиво держится за руку. И он – мельче его, такой рядом с ним тощий, невразумительный, суетливый, мелочь торопыжистая, как его мама называет, шагает медленно, с достоинством и очень недовольно посматривает на неотвратимо приближающийся корпус. По пути Артем изо всех сил старался развлекать Николая какой-то невразумительной болтовней, забываясь, вставлял идиотские фразы типа «вот посмотрите», прерывал себя, извинялся и снова увлекался рассказом. Николай снисходительно и с удовольствием слушал треп и время от времени, когда того требовали приличия, издавал неопределенно-одобрительные звуки. Артем установил, что жестикулировать можно, оказывается, и одной рукой, и делал это очень и очень энергично. Николай поворачивал голову в ее направлении и опускал глаза, добродушно при этом усмехаясь. Артем непроизвольно улыбался в ответ и с дерзким удовольствием изучал собеседника, забывая говорить. Он узнал, что Николай работает врачом-массажистом в стационаре, рассказал, что только выпустился из вуза и целый седьмой месяц работает в местном диспансере, признался, что когда определялся с профессией, а потом специализацией, представлял все совершенно иначе, и с неудовольствием произнес:

- Пришли. Я сейчас дверь открою.

Николай послушно отпустил руку и усмехнулся, вслушиваясь в топот шагов с характерным почавкиванием. Дверь открылась – этот глухой стонущий звук он знал очень хорошо, как и то, что нужно подставить руку, иначе эта тяжеленная дверина ему или пальцы, или пятки прищемит. Он осторожно продвинулся вперед, определяя, где начинается первая из двух ступенек, и удивился, когда Артем слетел вниз и снова вцепился в его руку.

- Осторожно, ступенька, - заботливо предупредил он. У Николая создалось ощущение, что он ревностно следит за тем, чтобы Николай не сделал ни одного лишнего движения, которое могло бы ему помешать или повредить.

Артем потянулся за дверью и недовольно поморщился. Она была расположена справа, как и Николай, и нужно было либо его отпустить, либо как-то изогнуться, чтобы до двери дотянуться. Отпускать Николая не хотелось. Дилемма, однако. Которая разрешилась очень просто. Николай переложил трость в левую руку и вполне самостоятельно и, что характерно, уверенно открыл и придержал дверь.

Дверной проем был узким, в него если и можно было пройти, то только тесно друг к другу прижавшись. Николай стоял, держа дверь и, по-доброму и чуть лукаво усмехаясь, ждал, что Артем решит. Артем решил. Решился отпустить руку и внимательно смотрел, как Николай минует один дверной проем, второй, и заходит в здание. Спохватившись, он рванулся следом, со сдержанной тоской бросил взгляд в направлении столовой, решил, что все-таки успеет заскочить на обратном пути и разжиться сухомяткой, и снова взял Николая под руку.

Прислушавшись и принюхавшись, чего уж греха таить, Николай определил, что кроме них, у входной двери никого не было. Служебная лестница была в двадцати шагах влево по коридору, до которого еще нужно было дойти, и легонько подтолкнул Артема. Тот, поняв, что человек, идущий с ним рядом – вполне самостоятельный и ориентируется в здании более чем хорошо. Но и отпускать его руку не хотелось. И они шли по коридору рядом друг с другом, обмениваясь незначительными репликами и купаясь в странной, незнакомой и приятной симпатии друг к другу. Артем вежливо плелся за Николаем, одолевавшим лестницу в равномерном неспешном темпе, и рассматривал его, стараясь игнорировать мокрые ботинки и полы штанин Николая и свои не менее мокрые ноги. Ноги, кстати, у него были шикарные: ровные и тренированные, с крепкими бедрами, узкими коленями и мускулистыми икрами, и стыдливо прятались за плотными зимними джинсами. Не то, что его кривые цаплячьи ноги. Артем не сдержался и, поставив ногу на ступеньку, попытался посмотреть на них объективным взглядом. Джинсы мало что позволяли, но идея была ясна: их можно было признать привлекательными. Утешившись, Артем с удивлением обнаружил, что находится на третьем этаже, а Николай держит дверь и терпеливо ждет, когда Артем ее пройдет. Спохватившись, он проскользнул в проем и поблагодарил, два раза повторив простое «спасибо» в разных вариациях. Николай усмехнулся каким-то особым, мудрым и знающим образом и снова протянул руку, которую Артем с готовностью сжал. Он задумался о мягкости твердых ладоней, надежности сильных пальцев и особом способе вкладывать свою ладонь в руку Артема – сверху, крепко, надежно, но при этом так, чтобы можно было в любой момент высвободиться. Он согнул руку, поверх которой очень удобно легло левое предплечье Николая, в задумчивости расслабил пальцы и почти неуловимо погладил его руку. Ему показалось, что Николай ответил незаметным и многозначительным пожатием пальцев. Показалось, не иначе – на лице Николая ничего, кроме вежливой и доброй улыбки, не отражалось.

- Вот и мой кабинет, - ровно сказал Николай. – Проходите. У вас на чашку чая время найдется?

Он протянул руку в сторону, на ощупь нашел включатель и щелкнул его, не пошевелив при этом головой. Затем уверенно направился к столу.

- Спасибо, но мне действительно пора, - оправдывающимся тоном отозвался Артем. – У меня почти не осталось времени, а я еще в столовую забежать хотел.

Николай, снимавший куртку, замер и повернул голову.

- Я лишил вас перерыва? – виновато спросил он. – Простите.

- Нет-нет, что вы! Думаю, времени хватит на все, я еще успею. Все в порядке.

Николай сделал шаг по направлению к нему и поднял руку, которой ухватился за полу куртки.

- Мне очень жаль, что из-за моей рассеянности и невнимательности вы лишились свободного времени и возможности перекусить, - глубоким голосом сказал он и неловко улыбнулся. Артему захотелось обнять его и пройтись рукой по плечам, погладить по голове и сказать что-то до невозможности глупое, чтобы стереть эту неумелую улыбку. Он моргнул пару раз и смущенно пробормотал:

- Все в порядке, правда, все в полном порядке. Я пойду, пожалуй. Я рад, что все обошлось благополучно.

Он нащупал ручку двери, повернул ее и остался стоять у нее, глядя на Николая, прислушивавшегося к его действиям.

- Я пойду, пожалуй, - еще раз повторил он и выскользнул за дверь. Николай тихо сказал ему вслед: «До свидания», подошел ко двери и проверил, закрыта ли она. Он несмело улыбнулся, ласково провел рукой по шершавой поверхности и пошел к шкафу, в который прятал свою куртку.

Артем заскочил в столовую, чтобы разжиться парой чего-нибудь, что можно съесть по пути – пирожков каких или чебуреков – и двумя порциями салатов в надежде перекусить на ходу, а на салаты выкроить время по ходу дня. Он терпеливо дожидался своей очереди, а на лицо хронически наползала глупая улыбка. Артем одергивал себя, но память коварно подкидывала ему теплый голос, добродушную усмешку и надежные ладони, и снова приходилось бороться с непокорной мимикой. Очередь дошла до него, он стоял и недоуменно глядел на продавщицу, потом наконец спохватился и выпалил заказ, за который поспешно поблагодарил. Чебуреки закончились на полпути, часы на экране смартфона высокомерно показывали, что Артем если и успеет вернуться, то только впритык, и он резво понесся в диспансер. Мысли о дурацкой луже и человеке, стоявшем посреди нее, послушно перетекли на периферию сознания, чтобы время от времени напоминать о себе. Иногда, когда он бросал взгляд за окно, у деревьев оказывался цвет веток, похожий на куртку Николая; иногда в перебежках по коридору он слышал похожие интонации в чьем-то голосе. Однажды Артему даже показалось, что Николай идет по коридору вдали. Он замер, словно напоровшись на стену, и присмотрелся. Это был всего лишь заведующий соседним отделением, очень высоко себя носивший товарищ, да и не было у него приметной тросточки, хотя голову он поворачивал на такой же негнущейся шее. Артем постоял, посмотрел ему вслед и решил проверить, все ли у Николая в порядке. Все-таки неизвестно, сколько времени он простоял в луже, а как известно, в человеческом организме все взаимосвязано: промочишь ноги – горло отказывает. Тем более у него была возможность отлучиться на пятнадцать минут.

На стук в дверь до него донесся голос Николая, приглашавший войти. Артем собрался с духом и вошел, упорно отгоняя мысль, что не знает, что сказать и объяснить, что делает. Николай выходил из боковой двери. На нем были форменные брюки и рубашка и легкомысленные кроссовки.

- Здравствуйте? – приглашающе произнес он и... принюхался? Его брови приподнялись. Он осторожно спросил: - Артем?

Артем непроизвольно заулыбался, радостно кивнул головой и шагнул навстречу.

- Здравствуйте, - проглотив комок, откуда-то взявшийся в горле. – Я хотел проверить, как вы себя чувствуете. Я имею в виду, вы же ноги промочили, не чувствуете симптомов простуды? – у Артема получилось произнести эту тираду целиком, но к ее концу он позорно съехал на шепот и пожал плечами, совершенно забывая, что жест останется неоцененный.

- Артем, вы же отлично знаете про инкубационный период, - ласково усмехнулся Николай, расслабляясь. Его глаза были направлены вперед и смотрели на дверь на уровне лба Артема. А Артему было уютно стоять рядом с ним и хотелось снова взять за руку и почувствовать его необходимость в помощи и его же одобрение. – Мне очень приятно, что вы беспокоитесь обо мне. Но только и вам не мешало бы какие-то меры принять.

Артем пробормотал что-то невразумительное.

- Артем, - Николай произнес имя с особым удовольствием, почти с гурманским наслаждением, - не сердитесь, но у меня пациент и нужно продолжать сеанс. Я буду очень рад еще поболтать с вами, но попозже. Хорошо?

Он протянул руку, за которую Артем ухватился. «Хорошо», - выдохнул он, с радостью и готовностью ощущая твердую и ласковую ладонь, оглядывая его лицо с выразительно-напряженными чертами, короткие темные волосы, забавные морщинки и красивые невыразительные глаза. «Я, может, вечером загляну», - собрался он было сказать, но передумал.

- До свидания тогда, - прошептал он.

- До свидания, - поощрительно сказал Николай, убирая руку. Артем сделал пару шагов назад, нащупал дверную ручку, поколебался и сбежал.

Дурацкая улыбка оказалась куда настойчивей, чем он мог себе представить. Что бы Артем ни делал, она все время была начеку, используя любую возможность, чтобы завладеть уголками глаз и вздернуть их вверх, забраться в глаза и осветить их растерянным и счастливым светом, чтобы придать благодушия любому высказыванию, с которым обращались к нему или с которым обращался он. А еще по счастливому совпадению у него и у Николая, о котором, как выяснилось по очень счастливой случайности, старшая медсестра диспансера была очень неплохо осведомлена, совпадало время окончания рабочего дня. Счастливая случайность была предварена случайностью исключительно неловкой, когда она торжественно вручила ему стопку конвертов разной степени розовости и няшности.

- Что это? – испуганно спросил Артем, вытаращив глаза и в сакральном ужасе разглядывая розовое великолепие. Кое-что было даже надушенным – до Артема донеслась волна запахов, способная сшибить с ног бравого «морского котика», а не только интеллигентного его.

- Валентинки, Артем Борисович, - игриво произнесла старшая, кокетливо поколыхав бюстом. – В честь четырнадцатого февраля. Вы у нас однозначно самый любимый валентин.

Артем захотел сбежать куда подальше от этого безобразия, например, в морг, но там тоже работали женщины – шанс напороться на еще одну открыточку с мульти-зайчишкой, которого бомбирует розовыми плюшевыми сердцами котишка, был велик. Он обреченно взял стопку открыток и, натянуто улыбнувшись, сухо поинтерсовался, одного ли его так осчастливливают, и услышал заверения, что еще массажист в стационаре пользуется исключительным вниманием женского пола.

- Массажист? – Артем воспрял духом. Медсестра с радостью выложила ему все, что знала о Николае. А знала она и в силу поста, и в силу натуры, и в силу опыта, бесконечно много. Даже открытки просматривать казалось после этого не совсем неприятным заданием.


Артем в третий раз стоял перед дверью и изучал ее. Хотя какая разница, подумал он и снова постучал. Собравшись с духом и придушив как следует ехидный внутренний голос, не очень цензурно комментировавший его рвение, он вошел.

- Николай, здравствуйте,- предусмотрительно обозначил себя он, выглядывая его. Тот вышел из двери в соседнюю комнату.

- Артем, - радостно и не удивленно сказал он. – Не хотите чаю? Я решил выпить чашечку перед тем, как идти домой.

- Я хотел предложить отвезти вас домой. На улице непогода разыгралась, дождь со снегом и ветер, а я все равно на машине.

- Непогода? – вежливо отозвался Николай.

- Ну да. Снег с дождем, ветер, все неприятности осенней погоды.

- В феврале, - усмехнулся Николай, уверенно перемещаясь к столику, на котором стоял чайник и две чашки.

- В феврале, - радостно подтвердил Артем, глядя на его спину. Николай стоял, выпрямившись и чуть отведя назад голову. Можно было по движениям плеч предположить, что он делает. Отмеряет воду. Артем чуть вытянул шею. Рука Николая скользнула по чайнику, нащупала выключатель, щелкнула им. – Я иногда диву даюсь, зима ли сейчас. На прошлой неделе нас заносило, до этого шел дождь, до этого был мороз и солнце, а теперь вот. Я с трудом представляю, что будет твориться на тротуарах и проезжей части.

Николай чуть повернул к нему голову и согласно кивнул.

- Будет неприятно, - подтвердил он.

- Я, кстати, совсем забыл, что сегодня за день, и вспомнил, когда мне вручили стопку розовых конвертов, размалеванных сердечками, - хмыкнул Артем. – Даже испугался.

- Валентинов день, - недовольно поморщился Николай и указал рукой себе за спину в направлении стола. – Слева рядом с органайзером.

Стопка была куда больше, чем та, что досталась Артему.

- Сочувствую, - искренне сказал Артем. – Я всегда в ужасе прятался в этот день. В школе особо доставалось. Девчонки в предпубертатном и пубертатном возрасте – это же ужас что такое. От того, как они эти несчастные конвертики размалевывают, глаза кровоточат. Е-мое, - выдохнул Артем. – Простите пожалуйста! Я не имел в виду подчеркнуть, что я видел, и не хотел, чтобы вы думали, что я черствый и бестолковый, просто ну они такие, что это нужно видеть, чтобы понять... Иногда лучше молчать, чем говорить.

Николай издал смешок. Он сделал шаг навстречу вконец растерявшемуся Артему, выставил руку и приблизился еще немного. Он осторожно положил руку на плечо и сжал его.

- Все в порядке, - ласково сказал он. – Все в полном порядке. Вы визуал, и не нужно смущаться по этому поводу, тем более в моем присутствии.

- Николай Андреевич, я правда не хотел вас задеть или обидеть...

- Вы не задели и не обидели. – Николай ободряюще похлопал его по плечу и отошел ко столу. – Я исследовал пару тех открыток, на которых эти рисунки выдавлены. Думаю, они совсем не выигрывают от цвета или этой дурацкой посыпки. Ну что, пьем чай? Вы не передумали отвозить меня?

- Нет, - выдохнул Артем и сказал: - Давайте помогу.

- Помогите, - охотно разрешил Николай, осторожно нащупывая чашки. – Берите чайник и наливайте кипяток. У меня заныкана коробка овсяного печенья.

Артем дождался, пока Николай перейдет к столу, неся чашки в одной руке, следя за ним, готовый в любой момент предупредить о препятствии, но Николай действительно очень хорошо ориентировался. Успокоившись и увидев, что он дошел до стола и поставил на него посуду, Артем взял чайник. Николай уселся в кресло и привычным жестом опустил руку к ящику. На столе появились пакетики с чаем, запакованная коробка с печеньем.

- Сахар не предлагаю по причине его отсутствия, - беспечно сказал Николай и ослепительно улыбнулся. Артем смотрел на него, держа чайник в руках, и улыбался в ответ, удивленный, как преобразилось его лицо, излучая очаровательную юношескую радость. Артему захотелось чего-то непонятного, сильного, увлекательного, а он стоял с чайником в руке и смотрел, как Николай неторопливо вскрывает пакетики, снимает бумагу, опускает их в чашки и осторожно пододвигает к нему. – Наливайте, - ровно сказал он, улыбаясь другой, менее открытой и более мягкой улыбкой. У него были примечательные губы. Они были крупными, под стать всем остальным чертам лица, выразительными и чувственными. Этот изгиб, кажется, назывался «луком Амура», говорят, что такие люди очень чувственны. Артем возвращался к этому слову снова и снова, все так же стоя и держа в руке чайник, и с недоумением прислушивался к волнам жара, прокатывавшимся по телу. С простудой они явно ничего общего не имели. Он вернулся в бренный мир и заметил и Николая, прислушивавшегося и постукивавшего пальцами по столешнице, и чашки, терпеливо дожидавшиеся кипятка. Он наполнил их водой и поставил чайник на край стола. Николай неторопливо двигал руку вперед; Артем осмелился взять ее и осторожно поднести к чашке. Николай обхватил ее, а Артем так и не убирал свою, задумчиво глядя на него.

Николай поднял вторую руку и положил ее сверху; рука удобно легла поверх руки Артема и осталась на ней. Он не закидывал голову, не искал Артема глазами, а просто сидел и улыбался чему-то одному ему известному. Артем осторожно высвободил руку и тихо сказал:

- Так чай остынет.

Николай согласно кивнул головой. Артем сел за стол и взял свою чашку. Николай улыбался ему. Артем тихо кашлянул, просто чтобы напомнить о своем присутствии. Что Николай улыбался именно ему, он не сомневался и улыбнулся в ответ. Он не сомневался в том, что Николай знает об этом, о его улыбке, о том, что весь день Артем вспоминал его, потому что он сам улыбался и вспоминал Артема. В кабинете было тихо. Капли дождя барабанили по окну, отдавая свою дань луже. Она темнела где-то там, сливаясь с темнотой и в бессильной злобе собирая талую воду, дождь со снегом и жертв. Артем ухмыльнулся, как-то слишком явно представив себе и бессильную злобу и попытки вытечь за границы, которые она сама себе намечала. Он был ей благодарен за жертву, которую она держала в капкане вплоть до самого его появления, чтобы безропотно отпустить ее. Как бы там ни было, он намеревался проследить за тем, чтобы Николай доходил до кабинета, не промочив в ней ног.


С Днем Святого Валентина всех!

UPD.  Зуб@стик показывает нам, как представляет Николая. Спасибо!