Подарили еще весной.
Я очень-очень благодарна, это так приятно.

28.04.2013 в 13:57

Пишет  Marbius:

Танго в каштановых тонах
Прежде чем начать новую большую работу, поразвлекаемся маленькими. Планов у автора миллион, но начнем с того, что мне хотелось сделать давно: с подарка  Зуб@стик, чья помощь в создании Расстояний была огромной. Моя благодарность и пожелание хорошего времени за прочтением,  Зуб@стик!

«Танго в каштановых тонах»
День первый
Улица была в меру молодой и неспешно рассекала на две примерно похожие части спальный район – тоже не самый старый. Похожие друг на друга дома вытянулись вдоль улицы, некоторые из них тянулись еще и к небу. Рядом с ними несмело набирались сил деревья, еще пять лет назад бывшие саженцами: того и гляди, за следующие пять лет вымахают так, что домам останется только позавидовать им. Дома были похожи, но за те несколько лет, которые они возвышались над землей, успели обзавестись самыми разнообразными вывесками, указывавшими на самые разнообразные конторы. Изготовление ключей, обувная мастерская, парикмахерские в количестве четырех штук, бесчисленные магазинчики, кафе – самая неказистая палитра, ничего особенного, но вполне добротно. У каждого заведения были свои поклонники, были они и у скромного кафе, удобно расположившегося на первом этаже одного дома постарше.

Улица была тихой и где-то мирной. Группы мамаш с колясками, родителей с детьми постарше, бабушек и прочих родственников чувствовали себя в этом заповеднике привольно, чинно передвигались автобусы, машины не спешили. К десяти часам вечера время замирало до утра, время от времени шелестели деревья, наблюдая, как гаснут окна, самодовольно светили фонари, и было тихо. Рев мотоциклов был диким, инородным, и когда он прекратился, показалось на пару мгновений, что и дома, и деревья облегченно выпрямились.

На смену реву двигателей пришел дерзкий смех и нелепо высокомерные фразы. Когда дверь кафе отсекла и их, улица блаженно замерла в желтоватом свете фонарей. Пусть хозяин мучится.

Кафе было уютным, скромным, совсем не претенциозным. На скромных пяти столиках лежали скатерти из темно-коричневого сукна, на них милые салфетки молочно-шоколадного цвета, а на салфетках – небольшие и невысокие чаши с каштанами. Стойка была основательной, массивной, но тоже темно-коричневой. Людей в такое позднее время в этом кафе предсказуемо не было, и компания в составе пяти вызывающе шумных, одетых агрессивно и дорого, подчеркнуто стройных и холеных молодых людей, громко обмениваясь впечатлениями от поездки, ввалилась в небольшое помещение. Шлемы с высокомерным стуком опустились на столы подальше, их владельцы решили сдвинуть два оставшихся свободными столика – в конце концов, они ведь собирались осчастливить эту забегаловку месячной прибылью.

За официантку была мелкая и совсем щуплая барышня, которая задержалась у стены, чтобы в полутени повнимательней рассмотреть их. Она нахмурила брови и недовольно оттопырила губу. Кажется, у них проблемы. Такая шумная компания наверняка затребует каких-нибудь дурацких фуа-гра, а потом будет придираться, заявляя, что гуси на неправильном берегу Сены были выращены. Но раз они здесь...

Она заглянула на кухню, пошепталась с ее властелином и побрела к компании. Проблемы уже начинались: парни порассматривали каштаны в вазах и начали ими перебрасываться.

- Добрый вечер, - недовольно сказала девушка. – Что будем заказывать?

- Фил, Фил, что будем заказывать? –покачиваясь на двух ножках стула, громко вопросил один. –Что ты там нам проспорил?

- Лапуля, как насчет пива? – тот, кого назвали Филом, повернулся к официантке, надул и без того полные губы и по-кошачьи прищурил болотного цвета глаза. Официантка подозрительно свела брови к переносице и ответила ему по-рысьи настороженным взглядом.

- Пиво? – прохладно отозвалась она. – Такси сразу вызывать? Сначала давайте сюда ключи от ваших мотоциклов.

- Что такое? – слева от нее раздался очень недружелюбный голос. – Лапуля, ты не сильно наглеешь?

Официантка прижала к груди руки с зажатым в них блокнотиком и сделала шаг назад, подозрительно осматривая их.

- Ник, не пугай ребенка, она ведь совсем маленькая. Видишь, тринадцать лет ребенку позавчера исполнилось, еще рано требовать от него нормального взрослого поведения, - Фил откинулся на спинку стула и снисходительно помахал рукой. – Ребенок, кончай отпугивать кредитоспособных клиентов от вашего клоповника и неси пиво.

- Мы тем, кто за рулем, спиртное не продаем, - упрямо сказала девушка и сделала еще шаг назад. Ответом ей был взрыв хохота, в котором выделялись отрывки фраз наподобие «принципиальные какие», «блюстители нравов» и прочей демагогической шелухи, высказываемые ядовитым тоном. Фил лениво потянулся к вазе с каштанами и взял один, подбросил его на ладони и легонько кинул его в девушку. Она инстинктивно прищурила глаза, втянула голову в плечи и посмотрела на него сочувствующим взглядом, оскорбительным в своей снисходительности. Следующий каштан был запущен по ней с куда большей силой, а в болотных глазах загорелся недобрый огонек. Фил раздраженно огрызнулся на своего сверстника, который попробовал дать ему совет, как лучше метать каштаны.

- Лен, иди на кухню, - добродушный, округлый голос, принадлежавший крупному, неторопливо двигавшемуся человеку в белом поварском переднике, прозвучал совершенно неуместно в накалявшейся обстановке. – Давай, иди, - ласково сказал он, заслонил ее от компании и легонько подтолкнул к двери на кухню. – Добрый вечер, - все так же добродушно обратился он к парням и покосился на официантку, недовольно фыркнувшую перед тем, как пойти на кухню. – Что заказывать будете?

- Какая прелесть! Киндер пошел на кюхе, осталось только кирхе основать, - Фил развалился на стуле и крикнул ей вслед: – Лен, заодно борщ поучись готовить! Мы уже сделали заказ – мы заказали пиво и вот, мы ждем и ждем, и ждем и ждем наш заказ, и где он? – Ник развел руками в артистичном отчаянии. - Полное неуважение прав потребителей.

Владелец, по совместительству повар и бармен, посмотрел на Фила по-детски любопытными светло-голубыми глазами и склонил голову к плечу. Он смиренно улыбнулся и согласно кивнул головой.

Компания становилась все более агрессивной. Фил метнул по нему еще один каштан, который не больно, но очень обидно стукнул владельца по щеке. Тот потер ее о плечо и с интересом посмотрел на Фила. Макс запустил по нему каштаном, сопроводив свое действие очень неприятной характеристикой умственных и физических качеств человека, стоявшего перед ним, и получил в ответ все тот же добродушный и любопытный взгляд на простоватом лице.

- Ну раз у вас проблемы с пивом, - с издевательским снисхождением сказал Макс, - мы согласимся на коньяк. Вон на тот, вторая слева бутылка, - он величественно ткнул пальцем в полку за барной стойкой. – Для особо одаренных объясняю: два, - он вскинул два пальца вверх и демонстративно отсчитал пальцы, - раз, два. Вот вторая бутылка, - и он ухватился за средний палец и торжествующе оглядел своих друзей, - нас и интересует. Компренэ?

Владелец, по совместительству бармен, посмотрел на бутылку, на которую указывал ему Макс, с интересом, даже повернул к бару корпус, а затем обернулся и сказал:

- Давайте я вам лучше шоколад сделаю. Если хотите, с вафлями.

- Парень, ты не понял, - Фил встал и приблизился к нему. – Мы пришли сюда, чтобы выпить за мой проигрыш и за успех этих ослов, - он вскинул руку в ответ на возмущенный свист и улюлюканье. – И мы хотим пива. Мы согласны на коньяк, на текилу, на абсент, на самогон, на любое спиртное, а ты предлагаешь нам шоколад, - он с особым презрением высмаковал последнее слово.

Фил был высоким парнем; сидя за столом, он смотрел на этого плюшевого медведя в белом переднике и думал, что тот – невысок и коренаст. В действительности этот парень был плотным и примерно одного роста с ним, но ему не хватало апломба, который заставлял бы всех окружающих склоняться перед величием его личности. Он еще и голову склонял, отчего казался ниже. Но стоя рядом с ним, Фил понимал, что тот если и уступает ему в росте, то пару сантиметров, не больше. Макс и Вит были заведомо меньше. Ник тоже.

- Спиртное, плюшевый мишка, спиртное. – Фил приблизил свое лицо к нему. – Пиво – идеальный вариант. Но если у тебя нет ничего, кроме самогонки, которую ты гонишь в своей клетушке, то и она пойдет. Ферштейн?

Владелец кафе внимательно выслушал его, не отводя взгляд любопытных глаз. Он снова склонил голову к плечу и добродушно улыбнулся.

- Да вы сядьте, - наконец невозмутимо сказал он. – Будет вам, все будет.

Фил вскинул голову и уселся с торжествующей улыбкой под восторженные аплодисменты и улюлюканье.

Владелец кафе нагнулся и подобрал разбросанные каштаны, поправил скатерти на столах со шлемами и зашел за барную стойку. Фил откинулся на спинку стула. Разговор вроде наладился, можно было обсудить, как он умудрился проиграть на ровном месте. Фил яростно спорил со своими сверстниками, а сам незаметно для себя начал похлопывать по столу в такт музыке, которую удосужился включить этот треклятый владелец этого невзрачного кафе, названного по-дурацки «У Клима».

Музыка была неспешной и непривычно фразированной. Отрывистые звуки струнных то наступали, то уступали бандонеону, осторожно поднимались вверх, чтобы спуститься вниз. Через пару минут Фил начал кивать головой в такт неприметно-очаровательной музыке. Он бросил взгляд в направлении бара и увидел, что владелец снял передник и остался в белой майке, повернувшись к ним спиной и колдуя над чем-то у стены рядом с полками.

- Клим, ну ты скоро там? – недовольно крикнул ему Фил.

Владелец повернул к нему голову и удивленно поднял брови.

- Быстрей, быстрей! – Фил помахал руками, очевидно, подгоняя, и снова повернулся к своим знакомым. Бандонеон Пьяццолы все рассказывал о странностях жизни. Фил спорил с Витом, пытаясь доказать, что тот его здорово так подставил. Владелец кафе вышел из-за стойки с подносом в руках и пошел к ним.

- Что. Это? – процедил Фил, глядя на стаканы, которые владелец ставил перед ним.

- Латте макьято, - мирно пояснил тот, упорно отказываясь замечать язвительные замечания и недовольный ропот, который становился все громче.

- Клим, - прошипел Фил, приподнимаясь. – Мы восемьдесят пять раз попросили пиво. И ты подсовываешь нам латте?!

На его плечо опустилась тяжелая лапа владельца кафе и вдавила в стул.

- Я Иван, - кротко пояснил он, не спеша убрать руку, - Иван Климов. – Фил дернулся, но вырваться из-под руки владельца кафе было не так просто. – Вы все-таки попробуйте. Я особого шоколадного сиропа добавил. Сейчас пойду вафли печь. Согласны? – он улыбнулся. – Есть клюквенный джем. Лена сама клюкву собирала. Но можно и с клубничным.

- Сам клубнику растил? – засмеялся Вит.

- Да, – просто отозвался Иван и склонил голову набок, убирая руку с плеча Фила. – У вас ни у кого на ваниль аллергии нет?

Ответом ему была растерянная тишина.

- Лен, принеси пока печеньки! – чуть повысил голос Иван, обращаясь к двери на кухню. – Вы же не будете ее обижать? – обратился он к парням. Довольно кивнув в унисон молчанию, Иван неспешно пошел на кухню. Лена проскользнула мимо него и поставила на стол небольшую вазочку с печеньем.

- Он, что ли, пек? – после растерянной паузы сказал Макс. Вит молча потянулся за печеньем.

- А то! – самодовольно сказала Лена. – Кстати, приезжайте к нам на обед. Он такие пироги делает – закачаешься!

- Неужели, - буркнул Вит, жуя печенье.

– И сам их ест, наверное, - хмыкнул Макс. Лена посмотрела на него прищуренными глазами, ухмыльнулась и пошла за барную стойку.

Фил ругался с Витом, остальные смеялись друг над другом, Иван стоял за стойкой бара и с сосредоточенным лицом заносил что-то в компьютер. Бандонеон рассказывал об Аргентине. Время от времени Иван поднимал голову и проверял, как дела за сдвинутыми столиками и снова опускал голову. Вафли закончились одновременно с третьей порцией латте, на предложение Ивана напечь еще порцию Вит царственно ответил, что не стоит, потому что они уже заправились недельной порцией калорий. Иван довольно улыбнулся. Фил рассматривал его тусклыми болотными глазами, плотно сжав губы: он ждал подвоха. Но Иван выставил им счет, в котором Фил после тщательного изучения не нашел намека на моральную компенсацию или простую попытку обсчитать. Фил пошел дальше: он демонстративно отсчитал точно ту сумму, которая была указана в чеке, под неодобрительные взгляды приятелей, и небрежно бросил деньги на стол. Иван вежливо поблагодарил и добродушно улыбнулся. Фил был не уверен, что кто-то кроме него увидел понимание в этой бесхитростной улыбке. Как будто этот проклятый булочник знал что-то о нем, чего даже сам Фил не знал.

Улица настороженно встречала пятерых молодых людей, выходивших из кафе. Она затаилась в ожидании громкого смеха, рева двигателей, визга тормозов. Фонари прищурились, подозрительно обливая их желтоватым светом. Но после негромких переговоров молодые люди оседлали мотоциклы и вполне благопристойно уехали, не особо нарушая правила.

Лена, уже одетая в пальто, высунула нос на улицу, с довольным видом ее осмотрела, спряталась в кафе и через минуту выскочила снова. Фонари с любопытством посмотрели на нее и приготовились . Она бодро порысила домой – на другую сторону улицы, четвертый подъезд, третий этаж налево. Лифтом пользоваться бессмысленно последние лет пятнадцать, все равно его больше ждать будешь, даже если живешь на восьмом этаже; впрочем даже когда дом был новостроем, лифт точно так же еле полз.

Улица прислушалась. Лена позвонила в кафе, доложила, что благополучно добралась до дому, повозмущалась, что ее держат за совершенно несамостоятельного ребенка, и пожелала спокойной ночи. Через полчаса Иван выключит свет в кафе, уберет на кухне и тоже пойдет домой. Фонари одобрительно прищурились. Деревья пошептались напоследок, с недовольным шелестом вспоминая те варварские мотоциклы, и успокоились.

День второй
В кафе было многолюдно; посетители громко переговаривались за обеденными столами. На столах лежали знакомые уже темно-коричневые скатерти, а сверху ржавого цвета салфетки из грубого сукна. Пахло сдобой. И очень уместно звучал Пьяццола. Вит и Макс огляделись и недовольно нахмурились – мест не было. Фил со скептически приподнятыми бровями молча стоял за ними. Вит решительно направился к стойке бара, практически в ритме танго.

- Добрый день, Иван Климов, - с легкой усмешкой на губах Вит поприветствовал владельца кафе, улыбавшемуся им как старым знакомым. – Лена сказала, что ты печешь замечательные пироги. Мы решили проверить.

Иван оглядел помещение кафе, но насколько он знал своих посетителей, те, кто обедали, делали это основательно – столов придется долго ждать. Он согласно кивнул головой

- Добрый день. Со столами напряг. Если не побрезгуете, можете здесь посидеть. Кофе сделать? Или лучше чай? – Иван говорил неторопливо, уютно, заражая своим спокойствием окружающих. Казалось, суета офиса отдалилась за много световых лет, а имели значение только небольшие чашки, которые споро расставлял Иван, милые рустикальные молочники и каштаны.

Фил уселся на стул и демонстративно повернулся к Ивану спиной. Он начал рассматривать людей, которые здесь столовались. И у него было такое ощущение, что они знают друг друга очень давно. Он покосился на стойку, заметив движение рядом с собой, и удивился чашке, гостеприимно обосновавшейся у локтя. Фил взял ее и поднес к губам. Кофе был приятно горьковатым, пряным и соленым, и запах у него был мягким и застенчиво-выразительным.

Иван вышел из-за стойки и пошел к посетителю, его позвавшего - неторопливо и немного раскачиваясь. Он перебросился парой слов с сидящими за столиком, кивнул головой и пошел на кухню.

- Кофе хорош, зараза, - тихо сказал Вит. – Если пироги хотя бы вполовину так хороши, то я заказываю абонемент.

Фил отвернулся и угрюмо посмотрел на улицу. Носком ноги, той, которая не болела, он начал отсукивать такт танго.

-Не совсем пироги, - Фил вздрогнул, услышав голос Ивана за своей спиной. Он недовольно покосился и увидел Вита, одобрительно осматривавшего совсем небольшие питы, блюдо с которыми Иван поставил перед ними. – Вместо гамбургеров. Приятного аппетита.

Фил пристально рассматривал его, не особо скрывая недружелюбного взгляда. В ответ на угрожающий огонек, поблескивавший в его глазах, Иван едва заметно приподнял краешек рта в лукавой усмешке и подмигнул. Фил вскинул голову, чтобы ответить, но Иван уже шел к дальнему столику.

Фил натянул на лицо пренебрежительное выражение и потянулся за лепешкой. Он мерно жевал ее, вдыхал аромат свежевыпеченного хлеба и краем глаза следил за Иваном. Тот по какой-то странной, но очень осмысленной траектории перемещался по небольшому залу, останавливался, чтобы переговорить со своими гостями, одобрительно посмеяться в ответ на шутку, похлопать по плечу и что-то сказать. Время от времени он скрывался в кухне и возвращался с очередной порцией блюд. Фил жевал питу, слушал танго и наблюдал за людьми, приветствовавшими друг друга, за Иваном, который вручил сверток одному посетителю, другому и снова вернувшемуся за стойку, к кассе, если быть точней.

Иван сделал им еще кофе и предложил ватрушек, которые только что вынул из духового шкафа. Фил принюхался и сглотнул слюну.

- И снова кофе? – пренебрежительно бросил он.

- Могу чай на травах сделать, - благодушно отозвался Иван, убирая чашку и опустевшее блюдо.

- Слушай, Иван, запакуй нам ватрушек с собой, а? – блаженно улыбаясь, сказал Вит. – Мы их биг-боссу подсунем, чтобы он подобрел. А то после аудита он малость нервный. Окей?

Иван согласно кивнул головой, рассчитывая посетителя.

Фил стоял у машины и ждал Макса с Витом. Вит стал рядом, сыто улыбаясь и похлопывая себя по животу.

- Завтра, завтра, други мои, я дам два часа на тредмилле, а сегодня я сытый и умиротворенный, - промурлыкал он.

Фил недовольно сжал губы и пошел к машине. Он сел сзади и закинул голову назад. Вкусная, сытная пита камнем лежала в желудке. Тихая, грустная музыка навязчиво зудела в ушах. Фил закрыл глаза. Макс сел за руль и посмотрел назад. Переглянувшись с Витом и многозначительно ухмыльнувшись, он завел машину.

День четвертый
Погода была так себе. Моросил дождь. Ветер радовал фонари, набрасываясь на редких прохожих агрессивными порывами ветра. В маленьком кафе Ив Монтан заигрывал со слушателями, Лена с вдохновенным видом протирала стаканы, а Ник объяснял Виту, как отличать от текилы хорошую текилу. Лена поставила стаканы на полку и посмотрела через плечо на шумную компанию в углу. Их было снова пятеро, но они вели себя вполне дружелюбно, хотя говорили громко, смеялись еще громче и каждые три минуты взывали к Ивану, который выступал в качестве третейского судьи, становясь рядом, внимательно выслушивая, кивая и отвечая уютным голосом, в котором, как отражения светлячков в озере, искрились смешинки.

Филипп сидел у стены с каменным лицом и по сотому кругу осматривал помещение. Все было знакомо. Полки с самыми разными напитками – Иван явно знал толк в выпивке. Простые скатерти, на сей раз в мелкую клетку. Аромат медовой коврижки, которая должна была подоспеть к чаю. Две пары, сидевшие за столиками неподалеку, которые знали Ивана с Леной и друг друга, но сели на расстоянии друг от друга; Иван выключил свет рядом с ними и зажег свечи на их столиках, прикрыв их колпаком. Филипп следил за парами из-под прикрытых век. Свечи горели в меру ярко и очень тепло и льнули к вину в бокалах. За одним столом сидели совсем молодые парень с девушкой. Она относилась к свиданию куда более легкомысленно, чем он, а парень-бедняга даже галстук нацепил. Другая пара была постарше, зрелые такие товарищи, которые наверняка оставили младшего ребенка на старшего и празднуют какой-нибудь пятнадцатилетний юбилей знакомства. Фил посмотрел в сторону кухни. Иван наверняка завернет для детей коврижки. За окном было пасмурно, дождь время от времени обхлестывал окно любопытными каплями.

Иван поставил блюда перед парнем и девушкой помоложе, сказал что-то девушке, отчего та лукаво улыбнулась, и отошел от них к Лене. Фил следил за ним, совершенно не обращая внимания на споры за своим столом. Иван поправил воротничок на ее блузке, щелкнул по носу и скрылся в кухне. Лена сделала какое-то непонятное движение всем телом, призванное выразить то ли возмущение, то ли отрицание, но тут же торжественно повернула голову к двери, в которую входила еще одна пара.

- Добрый вечер, господа! – звонко, как на пионерской линейке, выпалила она.

- Здравствуй, Леночка. А Ваня тут? – спросила дама.

- Да где бы ему еще быть, Валентина Федоровна? – бодро отозвалась она, выбегая из-за стойки и подлетая к ним. – Давайте помогу. Как раз есть свободный столик, и сегодня будет медовая коврижка, но чуть попозже, а сейчас уже есть вишневый пирог.

Лена взяла у мужчины зонт и опустила его в урну.

- Сильный дождь? – участливо поинтересовалась она, с интересом оглядывая мокрый рукав пиджака мужчины.

Он в ответ лишь обреченно пожал плечами.

Лена с серьезным видом достала блокнотик и сделала чинное лицо.

- Что будем заказывать? – требовательно спросила она.

- Мы пока выбираем, - усмехнулась Валентина Федоровна.

- Ладно, - Лена кивнула головой и снова направилась за стойку, всем своим видом демонстрируя эффективность себя как администратора.

Вит посмотрел на них и переглянулся с Ником. Фил заметил их обмен взглядами и присмотрелся: это были поощрительные, благодушные взгляды, сопровождавшиеся немного ностальгической улыбкой.

Иван вышел из кухни и подошел к одной паре, обменялся с ней несколькими фразами, затем направился к другой и наконец к свежеприбывшим. Ник ткнул Фила в бок и подмигнул. Тот недовольно дернул губами и потянулся за кусочком феты.

Люди приходили, выпивали кофе или чай, а иногда и покрепче чего, съедали кусок пирога или коврижки, перекидывались парой фраз с Леной, некоторые подходили к двери на кухню и повышали голос, чтобы лично поблагодарить Ивана, иногда он сам выглядывал и здоровался. Пятеро молодых людей, державшихся обособленно поначалу, ощущавших свою инородность чуть позже, осваивались, поворачивались на звук открывавшейся двери, следили за посетителями как за своими старыми знакомыми и охотно улыбались на шутки, которыми они обменивались.

Свечи догорали, хотя за столами никого не было: все пары ушли домой, новых посетителей тоже не было. Монтан переговаривался с Симоной Синьоре. Лена высунула нос на улицу, возмущенно топнула ногой и решительно открыла дверь.

- Не забудь позвонить, - сказал ей вслед Иван, считавший выручку.

- Хорошо, папа Ваня, - недовольно буркнула Лена и, выдохнув, нырнула на улицу.

- Ну что, я вызываю такси? – вяло сказал Ник.

- Ага, - выдохнул Макс одновременно с кивком и зевком.

Свечи были потушены. Горел неяркий боковой свет. Иван пересчитывал деньги, склонив голову к плечу, забавно шевеля губами или оттопыривая губу. Услышав про такси, он посмотрел на них и легко улыбнулся. Фил следил за ним из-под тяжелых век и пытался определить, почему его так тянет узнать, насколько искренна улыбка Ивана, что скрывается за простодушным выражением лица, и неужели его совсем не задело их поведение четыре дня назад и его, Фила, личное высокомерие сегодня.

Вит и Никита курили, пождидая такси. Фил оглянулся и заглянул в окно кафе: Иван неспешно и с каким-то удовлетворением снимал со столов скатерти, знакомым жестом склонив голову к плечам, и совершенно не обращал внимания на то, что творилось за окном. Нога ныла по сырой погоде. Филипп оглянулся и поднял лицо к небу. Ветер не преминул воспользоваться безрассудным жестом и тут же забрался под куртку. Фил поежился и оглянулся. Иван неторопливо и ритмично закидывал стулья на столы. По странному совпадению ветер приутих, и из-за облаков выглянула настороженная и любопытная луна. Подъехало такси. Уже сидя в нем, Фил еще раз оглянулся на окна кафе. Света в нем не было, только тот, что падал из кухни.

Фонари с любопытством заглядывали в салон машины, чтобы попристальней рассмотреть четыре сонных и одно хмурое лицо. Деревья шумели едва слышно, не удивляясь тому, что после роскошного ужина и восхитительного десерта люди остаются недовольными – у каждого свои основания для плохого настроения, и каждый избавляется от него по-своему.

День восьмой
Что Фил делал в том районе, он не мог объяснить, даже если бы очень захотел. Отвечать он не хотел, на любую попытку спросить ответил бы презрительным фырканьем и высокомерно поднятым подбородком, но факт оставался фактом: Фил стоял перед кафе, смотрел на дверь и не очень успешно давил в себе раздражение, читая, что сегодня, такого-то числа кафе закрыто на сандень. Times New Roman, кегль этак 28, полужирный. Аккуратно, бесхитростно, безыскусно, без выдумки, раздражающе. Фил заглянул в окно, чтобы увидеть рога стульев, торчашие из голых столов, и пустоту.

Фил осмотрелся. Дом, в котором было расположено кафе, был длинным и с того места, на котором он стоял, казался бесконечным. Фил втянул голову в плечи и недовольно поморщился. Эти спальные районы с этими дурацкими домами-коробками и примитивными украшалками на фасадах его по ряду причин, не всегда рациональных, его угнетали. Он потер бедро ноги, которое ныло то терпимо, то угнетающе, и пошел вдоль дома. Дойдя до его конца, он завернул за угол, а затем еще за один и пошел дворами.

Фил замер, увидев, как из двери вышел Иван в серой майке и просторных непритязательных чиносах. В руке он держал огромный черный мусорный мешок. Санитарный день – ничего удивительного. Фил следил за ним растерянными широко раскрытыми глазами. Вроде бы и видел его несколько раз, и знает о нем больше, чем о том же Максе; и эта дурацкая привычка склонять голову к плечу, и глаза эти двуличные – простодушные на поверхности и кто его знает какие в глубине. Совсем короткие светлые волосы – Иван почти стереотипично был блондином, но не бесцветным, а пастельным, и кожа у него была здоровой на зависть многим женщинам. Щетина была густой, шея короткой. И до сумасшествия привлекательный рот, небольшой, четко очерченный, с твердыми губами, улыбчивый, как-то очень объяснимо и очень правильно красовавшийся над тяжелым подбородком.

Погода постепенно переставала капризничать и позволяла обитателям района и случайным прохожим наслаждаться весной, все еще робкой, все еще несмелой, но уже не угнетаемой последними истериками зимы. Небо облегченно вздыхало за облаками. Солнце проблескивало все любопытней. Деревья готовились выстрелить листьями. Птицы оживлялись. Иван поднял голову к небу, улыбнулся яростному пению какой-то птички и вбросил мешок в контейнер. Он развернулся, увидел Филиппа, стоявшего у соседнего подъезда и знакомым жестом склонил голову к плечу.

Постояв, посмотрев на Филиппа, поулыбавшись, Иван неторопливо пошел к своему кафе. Остановившись у ступенек, он указал Филиппу головой на дверь и приглашающе поднял брови. По лицу того пробежала тень неуверенности, растерянности, благодарности, и он пошел к двери.

- Я прочитал, что ты решил устроить санитарный день, - светским тоном сказал Филипп, опираясь о стойку.

Иван пожал в ответ плечами.

- Это не только от меня зависит, но и от инструкций, - философски заметил он. – Хочешь кофе, чая? У меня со вчерашнего пирог остался. Могу разогреть, если не хочешь холодный.

- Чай. Холодный пирог.

Филипп не хотел, это произошло помимо воли, но слова прозвучали привычно пренебрежительно. Он сжал зубы и дернул углом рта, злясь на себя. Иван кивнул головой и пошел на кухню. Филипп покачал головой, очень недовольный собой. Но привычка – привычка быть ершистым и отчужденным давала о себе знать.

Увлеченный своими терзаниями, он пропустил момент, когда Иван вернулся. Он составил стулья с ближайшего столика на пол, постелил на столе знакомую ржавую суконную салфетку и ласковыми, почти чувственными движениями пальцев расправил ее. Сделав шаг в сторону, Иван сказал гостеприимным, теплым голосом:

- Прошу.

Фил потер бедро и за пару скользящих шагов преодолел расстояние до столика.

- Спасибо, - сухо отозвался он, пряча глаза, зная заранее, что это незамысловатое слово прозвучит именно так, пытаясь заставить его звучать иначе и все равно выплевывая сухую шелуху.

- Пока не за что, - добродушно усмехнулся Иван. – Сейчас принесу пирог.

Филипп кивнул головой и осмотрелся. Ничего не изменилось, к счастью. За исключением занавесок на окнах – они были темно-красными. Филипп вздрогнул, когда его медитативное разглядывание помещения потревожил посторонний звук. Он удивился, увидев рядом со столом Ивана, а на столе знакомую вазу с каштанами. Иван с удовлетворенным выражением лица поправил вазу, немного поправил каштаны, чтобы они соответствовали одному ему ведомому рисунку, аккуратно опустил в вазу чайную свечу и зажег ее.

Сделав шаг назад, он посмотрел на стол, удовлетворенно кивнул головой и пошел на кухню. Как обычно, неспешно, немного раскачиваясь. У него были покатые плечи и крепкие руки, которые он держал плотно прижатыми к телу. Со спины он казался совершенно непримечательным человеком – ничего в нем не было бросающегося в глаза, даже крупная фигура не привлекала взгляд. Примечательным образом, Иван ловко управлялся с посудой, кухонными приборами и утварью, но при этом не особо злоупотреблял выразительными жестами вроде воздетых или разведенных в стороны рук.

Дверь закрылась, отсекая Ивана от Филиппа, и он затаил дыхание. Скоро Иван появится, неся поднос с чашкой и чайничком, с пирогом, а пока он один в кафе, за рогами стульев, за столом, накрытым специально для него. Филипп посмотрел на свечу, горевшую ровно и живо, перевел взгляд за окно, надеясь увидеть солнце – но тщетно.

- Ты какими судьбами здесь? С работы сбежал? – поинтересовался Иван, составляя чайник, чашку и пирог. Он взял поднос и замер, дожидаясь ответа.

- У меня гибкий график. И я сегодня взял отгул, - холодно отозвался Филипп, наливая чай. – Заслужил, впахивая над проектом, - ядовито бросил он.

- Понятно, - протянул Иван, покачивая головой. – Приятного аппетита. Рядом с кассой музыкальный центр. – Иван указал подбородком в направлении кассы. - Я на кухне, если что.

Филипп кивнул головой. Он принял к сведению. Но нарушать такую уютную тишину музыкой не хотелось совершенно. Чай был ароматным, травяным, в нем чувствовались мята, тмин и, кажется, чабрец. Он понюхал чай, оценивающе посмотрел на пирог и сделал первый глоток. Очень непривычно. Очень выразительно. Филипп глядел на улицу, вдыхая аромат чая, и не решался сделать второй глоток, как будто с ним он уничтожит что-то хрупкое и безмерно приятное.

Пирог закончился, чай тоже. Филипп встал и пошел на кухню. У двери он помедлил, как будто собираясь с духом – все-таки не каждый день ему дозволялось заглянуть в святая святых пункта общественного питания. Его и не интересовали кухни во всевозможных кафе и ресторанах; Филиппа вообще не интересовали люди, которые обеспечивали его комфортное существование, обслуживая в магазинах, мастерских и прочих заведениях, но всегда есть возможность начать отсчет. Он поднял руку и толкнул дверь.

Иван оглянулся и вопросительно приподнял брови.

- Еще сделать чай? – дружелюбно поинтересовался он.

- Сколько я должен? – вырвалось у Филиппа помимо его воли.

Иван опустил голову.

- Оставь, - непривычно глубоким голосом ответил он и отвернулся – судя по движениям плеч, продолжил оттирать поверхность плиты. Филиппа это задело.

- Я не привык оставаться должным, - высокомерно отозвался он и подошел к Ивану. Тот, все так же держа голову отвернутой от него, чуть подвинулся в сторону от Филиппа, неоскорбительно, почти незаметно, но и это очень сдержанное и почти без злого умысла совершенное действие задело его.

Филипп приблизился к Ивану и ткнул его в плечо.

- Я. Не. Люблю. Быть. Должным. Тебе понятно? – выплевывал он, пытаясь заглянуть Ивану в лицо. – Тебе понятно, я спрашиваю?

Иван покосился на него и послушно кивнул головой, вытер плиту, а затем отошел, чтобы взять сухое полотенце. Филипп истолковал это максимально объяснимым для себя образом и быстро направился за ним.

- Слушай сюда, Иван Климов, - зашипел он у того за спиной. – Я не привык, чтобы меня игнорировали.

- Я заметил, - по губам Ивана скользнула улыбка; он с любопытством посмотрел на полотенце, как будто ждал от него ответов на все вопросы, скомкал его и повернулся к Филиппу. – Можно пройти?

- Ты понимаешь, что я могу купить твой клоповник с потрохами и выбросить тебя на улицу? – Филипп раскинул руки и попытался натянуть на лицо презрительную улыбку. Оскал, который получился в результате, на улыбку смахивал очень отдаленно.

Иван склонил голову к плеу и с интересом на него посмотрел.

- Понимаю, - согласился он. – Можно пройти?

- Я на тебя такие проверки натравить могу, что тебе и не снилось, - в отчаянии процедил Филипп.

Иван согласно кивнул головой и сказал:

- Можно я сначала кухню уберу? – кротко поинтересовался он.

- Ты урод, плюшевый медведь гребаный! – выплюнул Филипп. Иван посмотрел вправо, влево – обойти Филиппа было не очень просто. Иван помял полотенце в руках, заткнул его за пояс, взял Филиппа за предплечья, прижал их к его талии и аккуратно его поднял. Переставив ближе ко входу, он приложил указательный палец к губам, сообщнически посмотрев на Филиппа, и подмигнул. Полотенце полетело в короб с грязным бельем, стоявший рядом со входом, Иван невозмутимо достал еще стопку полотенец.

- Ты бы принес посуду, раз больше ни чай, ни пироги не будешь, - обратился он к Филиппу, стоявшему у двери с открытым ртом.

- Тебя хоть чем-нибудь можно пронять? – с недоуменным смешком спросил Филипп. Иван покосился на него.

- Принеси посуду, - наконец сказал он. Не попросил, не приказал, просто сказал.

Филипп аккуратно поставил посуду у мойки и посмотрел на Ивана, расставлявшего посуду.

- Тебе помочь? – спросил он.

Иван посмотрел на него, подумал и ровно сказал, позволяя смешинкам играть едва уловимо в серьезном и уютном голосе.

- Помоги. Только потом не беги жаловаться в ювенальную юстицию, что я использую рабский труд детей, котят и фиалок.

Фил засмеялся.

- Не побегу, - заверил он.

Задняя дверь кафе была открыта, Иван и Филипп сидели на ступеньках, держа в руках кружки с травяным чаем, и смотрели на небо. Солнце светило вовсю на почти чистом небе, ликующе орали птицы, машины ездили все чаще и чаще. Легкий ветерок скользил по двору между камешками.

- Ты картошку с розмарином будешь? – спросил Иван, не поворачиваясь.

- М-гм, - умиротворенно отозвался Филипп.

- Пойдем тогда, поможешь чистить.

- Я?!

Иван посмотрел на него, лукаво улыбаясь, как будто спрашивая: ну и что ты выкинешь сейчас, строптивец? Филипп не смог не ухмыльнуться в ответ.

- Пойдем, - с вызовом ответил он.

Иван удивленно приподнял брови и широко улыбнулся. Он встал и протянул руку Филиппу, который, помедлив, ухватился за нее. Иван потянул его вверх и замер, глядя прямо в настороженные болотные глаза. Они стояли на маленьком крылечке, изучали друг друга с совсем близкого расстояния и молчали, не позволяя себе даже улыбаться. Иван склонил голову в движении, похожем на признание, и пошел на кухню. Филипп замер, глядя перед собой. Наконец он сглотнул и на непослушных ногах последовал за ним.

День двадцать девятый
Ночь упрямо опускалась на район. На темном небе игриво светили звезды. Фонари упрямо боролись со сном, глядя на улицу тусклым желтым светом. Время от времени слышны были крики, издаваемые веселящимися компаниями; они залетали в открытую заднюю дверь кафе и спотыкались в смущении о душеизлияния бандонеона. Сквозняк лениво шевелил занавески. Горел тусклый верхний свет. Лена уже позвонила и отчиталась, что дошла и буквально-таки собирается укладываться спать. Иван считал выручку. Филипп стоял по другую сторону стойки и следил за ним.

- Слушай, - наконец не выдержал он. – Почему ты не откроешь нормальное кафе в центре?

Иван посмотрел на него удивленными, по-детски доверчивыми глазами.

- А зачем? – спросил он.

- Как зачем? Ты отличный повар, со всем здесь так здорово управляешься. Кафе было бы суперпопулярным. У тебя была бы роскошная клиентура, ты смог бы стать реально крутым.

- И зачем? – Иван опустил глаза на деньги и продолжил считать их, время от времени хмуря брови, время от времени расправляя купюры.

Филипп повернулся к нему, оперся руками о стойку.

- Потому что нужно расти, развиваться, что-то новое узнавать, прогрессировать, - убежденно начал говорить Филипп и осекся под любопытным взглядом Ивана. – Что? – недовольно спросил он.

Иван ухмыльнулся и покачал головой.

- Продолжай. Прогрессировать, что еще? – иронично проговорил он.

- Неужели тебя устраивает быть владельцем кафе на пять столиков в не самом престижном спальном районе? – неверяще спросил Филипп. – Где твои амбиции, мэн?

Иван поднял брови и кивнул, давая знать, что все слышал. Он досчитал деньги, сложил их и посмотрел на Филиппа. Пауза затянулась.

- Ну ты в курсе, да? – наконец спросил Иван. – А зачем?

- И ты счастлив, делая кофе для местных старперов, выращивая клубнику и выпекая пироги для детских садов? – издевательски спросил Филипп, делая шаг назад.

- Что есть счастье? – флегматично пожал плечами Иван.

- В смысле? – опешил Филипп.

- Что есть счастье? – терпеливо и по-прежнему флегматично поинтересовался Иван.

Филипп открыл рот, чтобы разразиться страстной речью, но Иван совершенно невовремя поднял на него прищуренные глаза, и Филипп осекся.

- Такое ощущение, что ты знаешь ответ, - вместно пафосной речи сказал обреченно Филипп.

- Не-а, - беспечно отозвался Иван. – Его вообще нет, твоего счастья.

- Что значит «нет»? Философы, интеллектуалы, художники о нем спорят, а ты говоришь, что его нет? – обличающе произнес Филипп.

- Потому о нем и спорят уже сколько тысяч лет. А вообще чего ты распыхтелся? Чаю сделать?

Иван убрал деньги, закрыл кассовый аппарат, выключил компьютер, начал убирать в зале. Филипп сидел на табурете у барной стойки, пил чай, который волшебным образом появился у его локтя, и думал.

- Тебя послушать, так я неправ, что хочу большего, - наконец недовольно буркнул он, не рассчитывая, что Иван, убиравший в дальнем конце комнаты, услышит его. Но Иван остановился и повернул к нему голову. Он помолчал, усмехнулся и сказал:

- Филь, ну чего ты пристал? Я не влезу в твои джинсы, а ты выпадешь из моих порток. Мне хорошо тут, тебе нужно рваться к верхам. Ну и хорошо. Главное, чтобы штаны по твоей заднице были.

Филипп потер ногу, больше по привычке, чем чтобы унять боль. Он посмотрел на чашку и допил теплый чай.

Небо было совсем темным, звезд было больше, чем комаров у болота, над крыльцом горела лампа, и в ее неестественно-голубом свете все казалось неправдоподобным и ирреальным. Филипп поежился. Иван вышел на крыльцо и закрыл дверь.

- Поехали ко мне, - буднично сказал Филипп. – От тебя через весь город переться совсем не хочется, а мне пораньше надо быть в офисе.

Иван склонил голову.

- Город, - хмыкнул он. – Ты в двух улицах отсюда живешь, - и голос его был умиротворенным, довольным, интимным.

Филипп бросил на него косой взгляд.

- Давай, поехали, - бросил он через плечо, идя к машине.

Иван улыбнулся, спрятал ключи и пошел за ним.

Луна с интересом осмотрела крыльцо. Звезды замерцали любопытно, ветерок прошелестел что-то деревьям. Гул отъезжающей машины был первым за добрые сорок минут и последним в эту ночь громким звуком на улице. На район спустилась сытая, блаженная тишина.

День семьсот тридцать первый
Будильник включился. «Либертанго», почти неудивительно. Филипп подождал фразу, еще фразу и отключил его. Иван сладко спал. Мелочи вроде будильника, включенного на полную громкость, его не особо волновали. Филипп поднял голову, покосился на него и уронил голову на подушку. Со мстительной ухмылкой он поднялся и начал перебираться на другую сторону кровати, хотя в этом не было никакой необходимости, и при этом усердно топтался по Ивану. Тот пару раз выдохнул что-то похожее на жалобу, но просыпаться не спешил. Филипп слышал сквозь сон, как он пришел ночью, но тоже не пошевелился проснуться. Встав у кровати, потянувшись, убрав волосы с лица, он посмотрел на Ивана, лежавшего на боку, подсунув руку под подушку, осторожно поправил на нем одеяло, провел пальцами по контуру подбородка, скулы, лба, по волосам и убрал руку. Снисходительно улыбнувшись самому себе, он пошел на кухню.

Пока грелся чайник, он исследовал, что Иван приготовил ему на завтрак. Салат с творожным сыром, который нужно только заправить, коврижка, которой должно хватить всему отделу, уже завернутая в салфетку. Филипп отвернул край, принюхался и расплылся в улыбке. С вишневым вареньем. Что может быть лучше?

День обещал быть жарким. Филипп посмотрел на небо – чистое и прозрачное. Он пошел к автомобилю, неся в руке сверток с коврижкой. Деревья лениво шелестели, расправляя ветви после ночи, и наблюдали за тем, как он идет к машине, усаживается в нее и уезжает. Ветер рванулся было следом, но передумал и улегся смирным котенком у подъезда.

Филипп решил проехаться по улице, всего лишь для того, чтобы поздороваться с кафе. Улица все обрастала кафе, парикмахерскими и магазинчиками, и даже мелкое «У Клима» решило соответствовать общей тенденции, обжившись залом побольше, навесом, под которым на улице тоже стояли столики, и парой клумб, за которыми ревностно следила Лена. Филипп убрал ногу с педали газа и улыбнулся знакомым окнам, на которых висели знакомые занавески в мелкую светло-коричневую клетку. У них в гостиной лежали альбомы с образцами тканей, и был там один насыщенного шоколадного цвета – для осени самое то. И каштаны в вазах не мешает обновить. Столики прибавляются, а каштаны – не очень.

Филипп нажал на газ. С его романтическим настроением он и на работу, чего доброго, опоздает. Он покачал головой и усмехнулся. Иван встанет через полчаса, найдет его маленький подарок, наверняка улыбнется и поставит на полочку к остальным безделушкам. А в одиннадцать часов он откроет дверь кафе, и снова будет перешучиваться, выслушивать новости района, перебрасываться остротами с Леной и Яной; они впятером снова ввалятся на обед, потребуют чего-нибудь, и побольше. Иван улыбнется им как старым знакомым, и ему – одними глазами.

Сзади посигналили. Филипп вскинулся и недовольно посмотрел на зеленый цвет светофора. «Придурок, куда спешит», - недовольно пробормотал он, резко трогаясь с места. Если бы улица была человеком, она бы закатила глаза. А так позволила реву двигателя раствориться в десятках других. За две улицы от нее Иван перевернулся на спину, зевнул, потянулся с закрытыми глазами и улыбнулся, вдыхая знакомый запах, оставшийся в воздухе после Филиппа.

URL записи

А это мой подарок навеянный атмосферой рассказа

@темы: Marbius, Зуб@стик читает, Зуб@стик и фш